РОЖДЁННЫЙ НА ЗЕМЛЕ ДОНЕЦКОЙ  ПАВЕЛ ЧУПРИНА









                                         ПУТЕШЕСТВИЯ

МАРТОВСКИЙ ХОД

ПО ДОНУ-БАТЮШКЕ
ДА К ВОЛГЕ-МАТУШКЕ

С КРАВЧУЧКОЙ ПО
ГОЛУБОЙ ДОРОГЕ РОССИИ
1
2


С КРАВЧУЧКОЙ ПО ГОЛУБОЙ ДОРОГЕ РОССИИ
























На дворе 3-я неделя сентября, в разгаре «бабье лето». Паутина, что степной ковыль, серебрится тонкой нитью в солнечных лучах и обвивает всё вокруг, подчиняясь лёгкому ветру и порой сплетаясь в шёлковые косы. Пройдёшь тропою меж высоких трав и уже весь с головы до пят окутан ею. Иногда можно наблюдать, как на медленно пролетающем обрывке такой паутины сидит маленький путешественник, одинокий паучок, что затем нередко оказывается ползающим где-то по рукам или голове. А здешние леса… До чего же они многолики и неописуемы! Берёзы и клёны, ели и сосны… Каждое новое сочетание дарило всё новые незабываемые пейзажи. А сколь приятен нерукотворный лесной ковёр! Что взбитая перина, за многие годы вобравшая в себя опавшую листву, мелкие веточки и крупные сучья, доверху поросшая зелёными мхами и сизыми лишайниками, проминалась под шагами и после вновь принимала свой вспушённый облик. Поистине, зелёный елей леса! Папоротники будто янтарно-бронзовым кружевом устилали подножие высоких сосен, а меж солнечных клёнов и хрупких берёз пестрели алые гроздья рябины, что своей исключительно кисло-горькой мякотью способна была отрезвить любого усталого путника. Несмотря на кажущееся замирание и безжизненность, лес живой. Старое дерево уступает своё место новому, с треском падая на почву – вскоре его покроют мхи и некогда тяжёлый крепкий ствол будет медленно обращаться в труху. Птицы, лягушки, муравьи – все они частицы единого целого, где каждый выполняет отведённую ему роль. Волга здесь необычайно широка, а названия рек – Медведица, Нерль, Печухня – так и трогают за душу! Помнится, как одним поздним тихим вечером, засыпая на берегу в палатке, услышал плавно восходящий приглушённый рокот. Приближаясь, он исходил уже совсем близко. Я распахнул полог палатки и предо мною, рассекая ночную мглу манящими огнями, во всей красе предстал многопалубный теплоход, что торжественно шёл течением усыпающей Волги – совершенно потрясающее, незабываемое зрелище!

Неоднократно беседовал с жителями местных деревень, что приходили в удивлённый восторг, узнав из какого края приехал и откуда держу свой путь. Наверное, многие знают, как быстро перенимается говор других регионов, где приходится провести многие дни и недели. Здесь я не стал исключением и на 13-й день неожиданно для себя вместо родного «шо» вдруг стал произносить русское «чё». Вообще, обычную для этих мест деревню внешне можно описать так: несколько десятков тёмных бревенчатых домов вдоль одной улицы, столбы с электропроводкой, колодец и непременно таксофон. Они установлены в абсолютно каждом населённом пункте, исправные и, в основном, работают по радиосвязи (однажды повстречалась деревня в один дом – таксофон был и там). Жителей же на улице можно встретить не часто, а большинство из них на зиму и вовсе покидают свои дома, перебираясь в более уютные городские квартиры, и тогда жизнь в деревнях будто замирает до весенней оттепели. Но далеко не все деревни увядающие – часто можно видеть новые дома или их строительство. Что интересно, встретить на таких стройках русского рабочего человека практически невозможно (мне не доводилось за всё путешествие) – всё это приезжие из Закавказья или Средней Азии. Их обилие в районах центральной России сразу бросается в глаза. Однако, тот стереотип, к которому все мы привыкли, порой сильно не соответствует действительности.

В одном из деревенских магазинов довелось познакомиться с одной продавщицей, бывшей учительницей из Азербайджана – добрая, милая женщина. Предоставила стол для обеда, кипяток в неограниченном количестве (для путника это просто манна небесная!) и первому же встречному поведала всю свою жизнь, завершив рассказ словами: нет плохих народов, есть плохие люди.

На 15-й день похода посетил небольшой городок Калязин, встречи с которым ожидал с нетерпением и с неподдельным интересом. Ещё издали на горизонте появилась огромная чаша мощного радиолокатора с диаметром 64 метра – здесь на окраине города расположен крупный центр космической связи. В самом же городе привлекает внимание скромная, располагающая к неторопливым прогулкам, историческая застройка центра города XVIII-XIX вв. Небольшие, иногда покосившиеся, точно морщинами, покрытые трещинами, одно- и двухэтажные дома, размежённые небольшими уютными улочками – таким предстал предо мною Калязин. И, конечно, нельзя не упомянуть о главной достопримечательности города – «плавающей» колокольне Никольского собора, своеобразном символе города. Когда в конце 30-х создавалось Угличское водохранилище, то часть старого города оказалась затопленной, в т.ч. и ансамбль Никольского собора. Сам собор был разобран перед затоплением, колокольня же и поныне стоит на небольшом островке посреди Волги. Здесь и сейчас можно увидеть, как одна из центральных вымощенных улиц уходит прямо в реку. Калязин встретил очередным продолжительным дождём, что уже не первый раз внёс свои коррективы в распорядок похода. Вообще, дожди были настоящим бедствием и единственной причиной, существенно замедлявшей ход путешествия. Наивно было бы надеяться, что всё это время они будут обходить стороною, так ни разу и не показав свой проливной громогласный нрав.

Какая же осень и без дождей?! Но, готовясь ко встрече с ними, едва ли возможно всё предусмотреть. Надо сказать, что здешние осадки были на редкость предсказуемы: собирались по утру серой пеленою, не прекращаясь, моросили весь день напролёт непременно со встречным ветром, ночью переходили в полноценный дождь и лишь по утру следующего дня всё затихало. Кроме того, что зачастую намокало что-то из одежды или снаряжения, что, не разводя костёр, в условиях осенней прохлады высушить не так просто, ещё вставал главный вопрос – о ночлеге. Заходить и разбивать палатку, как это было ранее, в лесу, теперь насквозь промокшем, холодном и неприветливом, никак не хотелось и здесь на выручку приходила, как ни странно, разруха постсоветских лет. В многочисленных деревнях и посёлках часто можно найти брошенные полуразрушенные дома, склады и ангары бывших колхозов, а также недостроенные дома. Они-то и спасали от дождя: здесь всегда сухо и безветренно, хотя и спать на жёстком полу куда менее комфортно, нежели на лесной воздушной перине. Жёсткий пол и дождь со встречным ветром – далеко не единственные лишения, что приходится переносить путнику в долгом странствии.

В такие дождливые дни было всё более заметно, как упоительно тёплая осень плавно уступала место серой и неприветливой. Холодало. Ночевать в палатке было всё неуютнее и приходилось покупать тёплые вещи, но найти магазины дешёвой ношеной одежды оказалось нелегко – их здесь практически нет. Если же удаётся найти таковой, то цены на вещи такие, будто они только что с фабрики. Нужно сказать, что в целом по России цены выше, нежели на Украине.

Лишь отошёл от Калязина, как вновь несказанный подарок природы: прямо предо мною через дорогу проползала крупная гадюка! Всё бросаю и к ней – такой шанс упустить нельзя. Змеи попадались и ранее, но всё мелкие и несерьёзные. Останавливаю, пытаюсь завести знакомство и успокоить «даму». Та, разумеется, нервничает. Весьма завораживающе наблюдать, как змея, пытаясь устрашить человека, начинает делать глубокие протяжные вдохи, сопровождая их своим знаменитым шипением, и, раздувая своё тело, увеличивается в объёме до полутора раз. Делаю несколько снимков и без особых колебаний, почти машинально, поднимаю её за хвост, будто это совершенно естественно. Куда же делся мой врождённый инстинкт самосохранения, что ранее не позволял даже и прикоснуться к ядовитой змее?! После более тесного знакомства и группового портрета на память о встрече, каждый из нас пошёл своею дорогой.

На 17-й день похода свершилось то, чего так долго ждал – пересёк границу Тверской области и ступил на ярославскую землю! Не скрою, она была одной из главных притягательных сил путешествия. Ожидание было не напрасным: погода сменила гнев на милость, подарив несколько последних тёплых дней, а судьба преподнесла встречу с удивительно трогательным Угличем… Причисленный к Золотому кольцу России, этот небольшой городок притягивает множество туристов со всех уголков мира. Главное украшение – Угличский кремль, первый по течению Волги. Именно здесь после смерти Ивана IV Грозного жили его жена с младшим сыном Дмитрием, который, будучи ребёнком, погиб при загадочных обстоятельствах, что во многом стало причиной Смутного времени и послужило появлению на Руси нескольких Лжедмитриев. В память о царевиче на территории кремля возведена церковь Димитрия «на крови». Вообще, в Угличе, одном из старейших городов на Руси, сохранилось на редкость много архитектурных ценностей: ансамбль кремля (с грандиозным шестиярусным резным иконостасом главного храма), монастыри, храмы, торговые ряды... Подумать только, этот небольшой городок уместил в себе аж 11 музеев! Волга здесь снова перекрыта очередной плотиной, что ознаменовала окончание Угличского водохранилища и начало Рыбинского.

Сразу бросается в глаза контраст между ярославской землёй и тверской, где масштабные боевые действия, увы, плачевно сказались на облике районов исторической застройки многих городов. Здесь слово попадаешь в иной мир и стоит лишь воскресным колокольным перезвонам разбудить размеренную городскую суету, как, кажется, площадь вот-вот снова наполнится купцами и крестьянами, торговцами и ремесленниками, а по мощёным улочкам, как и прежде, медленным аллюром пойдут запряжённые лошади.

Очень интересно было наблюдать, как меняется речь людей в зависимости от региона. Если говор, скажем, в Тверской области очень походил на столичный (акцент на ударном и предударном слогах и «проглатывание» многих остальных безударных), то здесь он уже претерпел некоторые изменения и приобрел явно провинциальный характер, в основном, из-за частого добавления частицы «то» после слов. Порою, наслушавшись такой колоритной речи, невольно стеснялся свободного общения, понимая насколько быстро речь выдаст мою географическую принадлежность, ведь, она столь же колоритна и узнаваема для местных жителей.

Шла 4-я неделя похода. Ноги на удивление чувствовали себя бодро и иногда преодолевали за день сорокакилометровый рубеж. К этому времени обострилась проблема с питанием: видимо, из-за длительного отсутствия горячей и полноценной пищи, организм истощил все свои запасы и теперь требовал буквально непрерывного её потребления. Это была не столько физическая зависимость, сколько психологическая и порой переходила в настоящую манию. Рука тянулась к еде постоянно, в любое время суток, даже только что плотно пообедав! Теперь, проходя по деревням, глаза жадно искали на ветвях и земле любое оставшееся пропитание; заходя же в магазины и глядя на обилие продуктов, еле себя сдерживал от чрезмерного расточительства.

За эти дни побывал в небольшом городке Мышкин, что также переполнен провинциальными музеями, посёлке Волга и 20-го дня прибыл в Рыбинск. Отправляясь в поход, никак не предполагал, что смогу дойти до этого места, но очень надеялся! Крупный промышленный город едва ли мог сравниться в архитектурном убранстве с изящным Угличем, но его географическое положение впечатляет! Здесь, на самой северной точке Волги, проходит условная граница зоны смешанных лесов и тайги, а на окраине города расположена плотина огромного рукотворного моря, Рыбинского водохранилища, откуда берёт своё начало водный путь на Балтику и Беломорье.

По пути на Ярославль посетил провинциальный Тутаев. Небольшой городок исторически разделён на две части широкой рекой, по которой сейчас ходит паромная переправа. Необычайно уютно вписаны в высокие волжские берега многочисленные церкви, что словно сочные ягоды утопали в тенистой осенней листве. Запомнилась и небольшая деревня недалеко от Тутаева с совершенно изумительным, на мой взгляд, названием – Пшеничище! «Эх, – подумал я, – ну какая у них здесь, средь лесов да болот, может быть пшеничище?!»

Вслед за левой ногой аналогично разболелась и правая, но какой-либо озабоченности это не вызывало – уже привык. Но вот что действительно вызвало неподдельное удивление, так это новый, ранее не слышанный, говор местных жителей. Сперва даже не поверил своим ушам, когда вдруг в сельском магазине услышал настоящее оканье – диалект, при котором безударное «о» не произносится как «а» (аканье). Оказывается, здесь проходит южная граница северорусского наречия, что в основном сосредоточено в Вологодской области, до которой отсюда было рукой подать.

Дни становились всё короче, а холодное дыхание ночи ощущалось всё острее. Нередко уже с вечера в палатке шёл пар изо рта, а по утру в ней всё было ледяным: спальный мешок, верхняя одежда, пища. Для более-менее комфортного сна надевал на себя буквально всё, что было в рюкзаке, ощущав себя при этом в некоем невообразимо толстом скафандре. Но по утру 23-го дня (30-го сентября) случилось то, чем неизбежно должно было окончиться моё путешествие: палатку сковало шершавой ледяной коркой, а травы на полях покрыло белоснежным инеем. Все последующие дни были ясные, солнечные лучи изрядно баловали, но это была уже не та благодатная осень: днём воздух прогревался всего до шести градусов, а ночные морозы стали каждодневным явлением.

Того же дня на горизонте появился, пожалуй, самый долгожданный город, что на днях отметил колоссальный 1000-летний юбилей – Ярославль, столица Золотого кольца России! Выделить какую-либо главную достопримечательность города сложно, ведь весь исторический центр Ярославля, подобно Санкт-Петербургу, внесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Крупные по размеру, богатые по силуэту, щедро украшенные изнутри и снаружи храмовые комплексы предстают буквально за каждым поворотом. Кстати, в одном из них в конце XVIII в. знаменитый граф А. И. Мусин-Пушкин обнаружил памятник русской литературы XII века «Слово о полку Игореве». Также особо хочется отметить редкой роскоши и великолепия убранство церкви Ильи Пророка, что сейчас является музеем.

Для поиска места ночлега отправился на окраину Ярославля, на берег Волги, где неподалёку стоял знаменитый Толгский монастырь. Уже с вечера температура опустилась ниже нуля, а на лесной опушке собирался леденящий туман. Стемнело, мороз всё усиливался. Было совершенно понятно, что путешествие подходит к концу, и счёт шёл уже на дни. Проходя мимо монастыря, решил зайти и узнать, возможно ли остановиться в обители на ночь. Мне не отказали и это была единственная ночь за всё путешествие, проведённая не в палатке. Зная повышенный интерес к этой теме, остановлюсь подробней.

Монастырь оказался женским, но я не придал этому ровно никакого значения, а поначалу даже не обратил внимания, приняв как должное. В то время волновали, видимо, совсем иные заботы. Территория Толги довольно велика: здесь и храмовый комплекс с оградой, и монашеские кельи, и небольшие поля, и даже уникальный кедровник XVI века. О вероисповедании и отношении к религии не спрашивали и к вере не принуждали – подозрения не вызвал, видимо, из-за небольшой бороды и явно славянской внешности. Мне несказанно повезло: согласившись предоставить ночлег, монахини сперва пригласили на вечернюю трапезу, что только начиналась. Можно себе представить то ликование, что охватило меня, глядя на длинные столы, что буквально ломились от уже порядком подзабытых яств – и это после почти месяца скитаний, когда потребление пищи стало уже чуть ли не навязчивой идеей! Трапезная была паломнической, а вся пища, за исключением, пожалуй, домашней сметаны – постной. Немного мясного положили лишь рабочим, которые вели на территории монастыря строительные работы. Ограничений не было, каждый брал ровно столько, сколько считал нужным. На стене висел лик некоей святой для молитвы как перед, так и после трапезы. Итак, в тот поистине незабываемый вечер довелось отведать: грибной суп, пюре, солёные огурцы, салат из свеклы, чеснок, блины, сметану, творог, хлеб, компот и чай. Поддавшись первородному инстинкту, употребил всё представленное в изрядно большом количестве, после чего пища, разумеется, встала небывалым комом, да так, что не продохнуть. Объяснение этому сперва было и таким: «Неужели высшие силы, коль они сущие, узрели моё безверие, с каким употребил благословенную пищу?!»

Затем меня поселили в келью №3 для паломников. «Келья» представляла из-за себя обыкновенный одноместный гостиничный номер: кровать, вешалка, стол, стул, электрочайник с водой и чашка с пакетиком чая. Удобства в коридоре напротив. Не было только душа, но горячая вода и хорошее отопление – это тоже неплохо. Ещё вечером меня попросили по утру немного помочь рабочим, но те всё задерживались, и, немного подождав и прогулявшись на рассвете по территории монастыря, покинул обитель и продолжил свой путь. Считаю своим долгом попросить прощения у искренне желавших оказаться на моём месте людей, надежды которых не оправдал.

Вскоре встал тривиальный вопрос: продолжать поход либо же окончить его в Ярославле? Физическое состояние было вполне сносным, но предпосылок для окончания было несколько: крепкие ночные морозы и исключительное символическое значение 1000-летнего Ярославля во всём путешествии. Взвесив всё, принял решение продолжить путь до соседней Костромы, такой загадочной и от того не менее притягательной.

На всём протяжении маршрута ясно прослеживалась хронология заселения русских земель. Если города южных районов Тверской области (Ржев, Старица) были основаны в XIII веке, то ниже по течению или севернее по широте (Тверь, Переславль-Залесский) – уже преимущественно в XII веке. Основание же более северных городов Ярославской области (Ярославль, Рыбинск) относится к XI веку, а возраст некоторых из них (Ростов Великий, Углич) и вовсе порой сравним с возрастом самой Руси, что, как известно, ведёт своё летоисчисление от IX века.

3-е октября, 26-й день похода. Гостеприимная Кострома, город Золотого кольца России, наконец, распахнула предо мною свои старинные двери. Город имеет радиальную планировку с центром на раскидистой Сусанинской площади, ансамбль которой буквально опоясан комплексом белоснежных торговых рядов. Название главной площади Костромы выбрано не случайно: знаменитый крестьянин, русский национальный герой, Иван Сусанин был уроженцем костромской земли. Здесь, близ музея деревянного зодчества и стен Ипатьевского монастыря, одного из самых знаменитых на Руси, колыбели Годуновых и Романовых, и было окончено моё путешествие длиною почти в месяц. Главная и, пожалуй, единственная причина такого решения – непрекращающиеся морозы. После Костромы провёл ещё несколько дней на ярославской земле, заехав в небольшие города Переславль-Залесский, колыбель русского флота, и Ростов Великий, жемчужину Золотого кольца России.

Итак, за 26 дней похода было пройдено 835 километров, что в среднем по 32 километра в день, и сброшено 6 килограмм веса. Подводя итоги, теперь можно с уверенностью сказать, что осуществил свою давнюю мечту: прошёл многие сотни километров по земле русской, сполна исходил её исторические земли, откуда во многом берут начало её культура и самобытность, впитал всю необъятную ширь Волги и красоту пушкинской золотой осени, и, наконец, убедился в своей способности пешком преодолевать большие расстояния, подолгу находясь в лишениях. Что ж, мечта осуществилась и от того немного грустно. Ведь, как известно, человек не может жить без мечты. Что же далее? Очередные походы? Поживём – увидим. Закончить же своё повествование о волжском путешествии хочется простой пословицей, что случайно услышал от рабочих в городе Можайске ещё в преддверии похода: мал клоп, да вонюч!

26 октября 2010 г.


Ростов Великий
Переславль-Залесский




Людмила Зыкина - Течёт река Волга


сюжет на канале "МТВ" перед путешествием





интервью на радио "Провиданс" перед путешествием



интервью на радио "Провиданс" после путешествия


1
2


Нравится



Регистрация  |   Вход
Хостинг от uCoz
мариупольский поэт, фотограф, путешественник
Павел Чуприна © 2011

    ваши данные:
ИМЯ
E-MAIL
ТЕМА
ТЕКСТ